Мы проводим в космосе много времени, иногда даже слишком. Каждый день видим одни и те же лица, общаемся с теми же людьми, работаем вместе. И за длительное время подобной жизни нас смело можно было бы назвать семьей. Мы знаем друг о друге всё, ну или почти всё, готовы помочь, пожертвовать всем ради друг друга (это касается и меня. История с Ханом сказалась на мне. Я готов пренебречь всеми правилами, чтобы спасти по-настоящему дорогих мне людей). Но ведь не всегда сила связи между членами семьи проверяется через самопожертвование или глобальные катастрофы, иногда всё намного проще. Именно поэтому, когда внизу появились какие-то проблемы, я немедля отправился на их решение. Белоснежные двери лифта захлопнулись, и, когда я оказался наедине с самим собой, тяжелый вздох вырвался из моей груди. Я любил Энтерпрайз, как только может любить его самый преданный член экипажа, именно поэтому когда что-то не получалось, единственное, что я мог делать – молча помогать, не внимая, кто виноват в созданной проблеме, потому что если на виду меня мало что беспокоило, то внутри мои мысли уже давно убили виновного. Где-то в глубине души я предполагал, был уверен, что в жизни определенно стоит что-то менять: поведение, слова, ценности – но руки до этого так и не доходили, а, может быть, просто не представилось случая, который должен был всё изменить или хотя бы сделать шаг навстречу этому. Похоже, что сегодня этот день перемен наступил – с такой мыслью я просыпался уже несколько дней с уверенностью, что самовнушение повлияет, но пока ничего должного не произошло.
Лифт достиг нужного этажа, и когда его двери плавно разъехались в разные стороны, совершая свой обычный маневр, перед моим взором предстала незнакомая мне ранее девушка лет восемнадцати. Худенькая, бледная, она с ужасом и отчаянием глядела на всё, что окружало её: стены, потолок, двери. Ноздри нервно подрагивали при каждом вдохе, сообщая о волнении, преследующем бедную девушку. Тоненькие ручки с усердием держали, прижимали к груди толстенный фолиант, который по отпечаткам на пыли говорили о том, что книга длительное время за ненадобностью валялась на полке, а теперь её зачем-то достали, причем не успев хорошенько оттереть от толстенного слоя спрессованных частичек. Странное облачение, вышедшее из моды чуть ли не тысячелетие назад, больше походило на костюм, подготовленный к сказочному представлению, чем на повседневный костюм школьницы, и так же как и том не вызывали особого доверия. Её пышные золотисто-рыжие волосы неправильными локонами спадали на плечи. И если эта копна горела, изливаясь светом на все рядом стоящее, то взгляд по-настоящему пылал и этим самым компенсировал все внешние недостатки фигуры и, возможно, характера. Первая мысль – Джим. Кажется, что меня даже передернуло от её появления, неприятные мурашки толстым панцирем покрыли спину. Эта идея виновности Кирка возникла в моей голове не специально, рефлекторно. Знаете, уже давно сложилось мнение, что если появился косяк, то в 85% случаев виноват капитан. Честно говоря, его поступки оправдывали подобную репутацию. Не проходило и дня без приключений, в которые он нас, команду, в особенности меня, постоянно втягивал. А там и смертельная опасность, и нарушение правил, и еще куча пунктов вниз по длиннейшему списку, о которых говорить нет смысла. Именно поэтому Джим был идеальным вариантом на сегодняшний пост “козла отпущения”. Но, знаете, даже для него это было перебором. На борт он баб не водил – хотя этот факт всегда ставился под сомнение, а в некоторых кругах вообще отрицался (сплетен на корабле, как в принципе и везде, ходило много; в ином случае это был бы не коллектив) – да и, учитывая их отношения с капитаном Шепард, эта девчушка вряд ли могла быть хоть как-то связана с Кирком. Родственница? Вряд ли. У него нет ни братьев, ни сестер, все об этом знают. Итог – даже если бы мне сильно захотелось связать эту девочку с Джимом, это, к сожалению, не представлялось возможным. Следующий вариант – чья-то родственница. Но правила Звездного Флота строго запрещают перевозку пассажиров на подобного рода кораблях. Каждый член экипажа знает это, а ввиду моего присутствия на корабле (в рапорте всё должно быть отражено, и эту функцию я выполняю безукоризненно) вряд ли кто-то рискнул бы провести сюда кого-то. Вот и получается, что девчушка пролезла на борт сама. Я просто не допускал мысли, что кто-то еще мог бы по-тихому провести человека на борт, никого не предупредив. Мой мозг просто отказывался в это верить, просто заблокировал все другие возможные варианты.
- Кто Вы и как попали на борт корабля “USS Энтерпрайз”?
Мой голос, как в принципе и в большинстве случаев, был ровным и непринужденным, в нем не было ноток строгости или беспокойства. Возможно, у девчушки могло сложиться впечатление, что ответ меня не волновал, но его отсутствие явно грозило чем-то плохим. Хотя, скрывать свои эмоции стало чем-то вроде моей визитной карточки, члены экипажа уже не удивляются, а вот нового человека это вполне могло шокировать.